Уже тогда люди искали убежища в написании «детской книжки»… Хочется сказать: «Если я когда-нибудь соберусь писать детскую книжку – пристрелите меня!» Откуда они появляются, хорошие детские книжки? Загадка. Но уж точно это не такая вещь, что может быть сделана преднамеренно.
Дальше идет замечательная встреча писателя со своим героем. Кажется, Толстой залез в Левина как в скафандр, опустился в глубину текста и впервые посмотрел на происходящее не с вершин умозрительных построений, а изнутри, человеческими глазами:
«… Следя за интересным разговором, Левин все время любовался ею – и красотой ее, и умом, образованностью, и вместе простотой и задушевностью. Он слушал, говорил и все время думал о ней, о ее внутренней жизни, стараясь угадать ее чувства. И, прежде так строго осуждавший ее, он теперь, по какому-то странному ходу мыслей, оправдывал ее и вместе жалел и боялся, что Вронский не вполне понимает ее».
Но потом быстро одумался. Объяснил все массовым гипнозом большого города, выпитым вином и тем злом, что еще плескалось на дне его души. Роды быстро его прочистили, и он снова стал лишь проекцией ума.