Интересное дело – как относиться к словам, которые писатель вложил в уста очевидно отрицательных персонажей? Хотя писатель, он увлекается. Как это было замечено в совсем другой книжке: «Вы прочтете эту речь и прежде всего обнаружите, что она безобразна. Стилистически безобразна, я имею в виду. Вы начнете исправлять стиль, приметесь искать более точные выражения, заработает фантазия, замутит от затхлых слов, захочется сделать слова живыми, заменить казенное вранье животрепещущими фактами, и вы сами не заметите, как начнете писать правду».
У Достоевского «точных выражений» было просто завались. Всем раздавал, никому не жалко. Особенно это заметно, когда герой начинает говорить. Вот, скажем, Степан Трофимович, пока не открыл рот, а был лишь частью хроники, казался недалеким, чего-то из себя строящим персонажем, комичным «профессором». Но когда начинается прямая речь, то это уже другое дело. Совсем, совсем непрост.
Но за Верховенским-младшим все-таки очень следил. Так чтобы тот говорил только какие-то пошлости, манипулятивные формулы. Старался сделать безусловно отрицательным. Достоевский любит своих героев, и это наверно единственный, которому он не дал ни одного шанса, герой-функция. Трудно писать за того, кого ненавидишь.
