Только фиалки, развив первую космическую,
вырвались за плотные слои,
и уже солнце окропило их из своей
ультрафиолетовой
лейки,
как снова хруст, ветер ломает ветки,
и белое, мокрое, ледяное
накладывает на рану голой земли
свой белый с прозеленью,
бактерицидный,
клейкий.
И наш фрегат бороздит полосатый простор,
на который накатывают другие полоски,
так что выходит уже одеяло
в клетку.
И мадам Френкель, не разделяя этот стихий восторг,
заворачивается в клетчатое поплотней,
и просто так, и взяв прогноз
на заметку.
Что за черт! Сегодня в магазине пропали лимоны и апельсины,
видать, мир погружается в нечто,
отрицающее возможность сравнения с апельсином,
но не уничтожающее возникшей внезапно любви
к цитрусовым.
В конце темных аллей черный треугольник возведен в квадрат,
относя их не просто к темным –
к аллеям тисовым.
Луки и копья, туго натянута нить.
Все под прицелом, в тени себя не утаить.
Выдумывать острова, или может быть даже планеты.
Воображать, что можешь себя развеселить.
Кометы пересекают дорогу, или другие приметы,
чтоб повезло – да они нас, и правда, везли.
И настанет весна, размотает она одеяло,
зажужжат комары, и утихнет под вечер мистраль,
хоть и скажут сварливо, что вас, мол, тут не стояло,
и седой капитан невпопад прочитает мораль.