То не зверь кричит, не птаха,
проклиная бытиё,
то орёт приманка-плаха
мышью, влипшейся в неё.
– Вороти, судьба, оглобли! –
так кричит, кто мал и сир.
– Друг, ты слышишь эти вопли,
сотрясающие мир?
– Слышу, вижу, чьё-то лихо
смотрит с плахи на зарю. –
С омерзением, но тихо
дверь в кладовку притворю.
После того, как Горалик прочитала его своей фирменной скороговоркой, она пустилась в какие-то очевидные объяснения, но закончила свою немного стыдную тираду отлично: «… не зная, что хотел сказать поэт. И даже… я почти уверена, что если бы мы спросили Владимира Гандельсмана, его трактовка могла бы сильно отличаться от моей. Я уверена только в слове «мышь», я чувствую, что если слово «мышь» повторили два раза, оно имеет какое-то значение».