(Эмиль Чоран, Записные книжки 1957–1972 гг.)
Про холод интересно. Такое впечатление, что поэзия это не стихотворные сточки, а то, что им предшествует:
Присело сердце отдохнуть
На придорожный скат
И не заметило, как день
Склонился на закат,
И не заметило, как ночь
На небосклон взошла
И – чтоб дорогу осветить –
Созвездия зажгла.
Два ангела, спеша домой,
По той дороге шли –
Увидели его в пыли
И к Богу отнесли.
А там – на небесах – у всех
Есть обувь и еда,
И облака – как паруса,
И летний день всегда.
«И вдруг – чувство бесконечного счастья, ослепительное видение праздника. И это после визита к налоговому инспектору, отстояв очередь за удостоверением личности в полицейской префектуре, зайдя к медсестре на укол и т.д. и т.п. Таинства нашей душевной химии, метаморфозы, которые собьют с толку дьявола и сотрут в порошок ангела».
Да, очень знакомо. Разве что «чувство бесконечного счастья» это явно чересчур (ну, не у Чорана, понятно, ему виднее, как там у него). Казалось бы, чего проще? Ходи тогда «к налоговому инспектору» хоть каждый день по нескольку раз в день. Но так, разумеется, может сказать только тот, кого не касались «таинства душевной химии».
«Все еще помню то глубочайшее впечатление, которое произвели на меня, шестнадцатилетнего, слова Амьеля: "Ответственность – мой незримый кошмар"».
Помнится наш дедушка, ответственный работник, руководивший немалым коллективом, как-то заметил, что самые счастливые дни его жизни были в военных лагерях, куда их отправили на пару месяцев под конец обучения в институте. Это волшебное состояние, когда не нужно было решать за себя, и тем более за других. Сказали – пошел, приказали – сделал. Тоже, казалось, бы – чего проще? Но тут не только «таинства душевной химии», но еще и течение жизни. Судьба, которая ведет. Да и самое простое – счастье это еще и скучно.
«Я из тех, кому нужно приказывать – приказывать работать, писать, да и просто жить».
