Чарли влюбился. Уже давно он ощущал свое сердце, видел его на рентгеновских снимках, разглядывал в анатомических атласах. Он знал об этом жизненно важном инструменте не понаслышке. И временами ему становилось страшновато – как это так, работать без перерыва, без сна, без шанса на отдых? Иногда оно спотыкалось, отзывалось, перекатывалось болью, не давая спать и ему. Но как ни крути – это был насос, причем довольно жуткого вида. И вот теперь им нужно любить. Не должно ли оно звенеть колокольчиками как музыкальная шкатулка? Или раскрываться как пион? Или бить в берег его души как океанская волна? Каким ему быть? Какую форму ему придется принять, чтобы принять в себя её? А произошло вот что. Он перестал его ощущать. Это было похоже на то, как будто он долгие годы носил скрипку в оцинкованном ведре, а теперь уложил её в специальный футляр. Сердца стало не видно и не слышно. Мягко покоилось оно в груди. В терпеливом ожидании света, ветра и ласковых рук.
Мне революция не оставляет шансов
на долгий путь, на мелкие шажки,
но сам себе продолжу я мешаться,
пытаясь соответствовать. Сожги
все чертежи, инструкции, расчеты,
всё с чистого листа, какие планы, что ты?
Свинти из запчастей хоть что-нибудь!
Такую форму, чтобы поместилась
без припусков, чтоб билась и светилась,
и к чаю что-нибудь возьми, не позабудь.
aphorismos. Листать, читать.