Вот эти вот слова "удобно может повредиться неисцельно" меня заставили остановиться и, что уж тут говорить, покраснеть. Этот, казалось бы сам еще младостарец Игнатий, хотя к тому времени, времени написания письма – возможно, что уже и нет, не младостарец, чётко вывел на свет Божий мою секретную страсть и гадскую иногда бывает мечту: "как бы мне так удобно повредиться неисцельно, чтобы потом лежать навсегда поврежденным и поверженным под голубыми-голубыми, тихими и совершенно несуетными небесами, которые обязательно должны быть выше любой на этом свете стремянки, и вообще ничего не делать, никогда и ни за что. Писать-писать, писать-писать себе в радость и горя не знать".
Но, к сожалению, святитель Игнатий слово "удобно" употребил в значении слова "легко" или даже, хм, простите, "запросто". Вот перечитайте с моей правкой: "Не доложить бремя на ближнего – не беда; переложить – и ближний запросто может повредиться неисцельно, на всю жизнь сделаться ни к чему неспособным". И всё сразу делается грустно и очень неинтересно».