(Nicolás Gómez Dávila, р. 100)
Ворота кованые, жалкие вьюнки,
что обнимают ржавое железо.
Торчат кирпичной кладки позвонки.
Былая роскошь позолотой слезла.
И этот день, что длится без конца –
случайный час я называю «вечер».
Последний отблеск твоего лица,
закат воспоминаний будет вечен.
Присяду на замшелый монолит,
гляжу в полоску заревою домен.
Молитва ничего не умалит,
дом опустевший неизбывно темен.
Мы жили там, я даже помню смех.
И боль бесценная была одна на всех.