Ну да, голливудское такое кино в хорошем смысле и в плохом.Преднамеренное такое. С оглядкой на зрителя, по шаблону: «вот так делается кино». Ну чего, делается хорошо. Крематорий красивенький, дети под полом милые, убийца-красавец. На самом деле (ну, на фотке видно) выглядел он довольно жутко. А уж какие у них там бараки! Домов таких по соседству что-то не видать. Ну да, нужно сосредоточиться на сути, а не на ужасы грязи смотреть. Людской тир это кинематографично, а засранные скелеты – нет, это отвлекает. Люди идут в кино не для того, чтобы их тошнило.
Я не знаю, как можно было бы снять такое кино. Невозможно это увидеть из кресла, даже если вычесть попкорн. Правда Лиза Хохлакова собиралась смотреть и есть ананасный компот. Но она хоть понимала, что происходит. А тут нет, никто не понимает. В этом фильме есть только один момент, когда свет в душе гаснет, тут происходит некое касание реальности. Но это опять же, психология. Удачно надавил на кнопку.
С удивлением понял, что Аушвиц это и есть Освенцим. Слово, наводящее жуть. Хотя оно такое, из детства. Родители так говорили, когда видели мои ребрышки и тонкие ручки. Тогда оно не пугало, было таким прикольным и редким – ни в каком другом контексте я его тогда не слышал. А теперь это детское воспоминание интерферирует с историей, и это создает очень странный эффект. Будто я там был, но забыл.