Грозной битвы пылают пожары,
И пора уж коней под седло.
Изготовились к схватке гусары:
Их счастливое время пришло.
Впереди – командир, на нем новый мундир,
А за ним – эскадрон после зимних квартир...
А молодой гусар, в Наталию влюбленный,
Он все стоит пред ней коленопреклоненный.
Все погибли в бою, флаг приспущен,
И земные дела не для них,
И летят они в райские кущи
На конях на крылатых своих.
Впереди – командир, на нем рваный мундир,
Следом юный гусар покидает сей мир...
Но чудится ему, что он опять влюбленный,
Опять стоит пред ней коленопреклоненный.
Вот иные столетья настали,
И несчетно воды утекло,
И давно уже нет той Натальи,
И в музее пылится седло.
Позабыт командир – дам уездных кумир,
Жаждет новых потех просвещенный наш мир...
А юный тот гусар, в Наталию влюбленный,
Он все стоит пред ней коленопреклоненный.
Неожиданно понял, что это очень напоминает другое мое любимое стихотворение, правда не положенное на музыку:
Вода в реке журчит, прохладна,
И тень от гор ложится в поле,
и гаснет в небе свет. И птицы
уже летают в сновиденьях.
А дворник с черными усами
стоит всю ночь под воротами,
и чешет грязными руками
под грязной шапкой свой затылок.
И в окнах слышен крик веселый
и топот ног, и звон бутылок.
Проходит день, потом неделя,
потом года проходят мимо,
и люди стройными рядами
в своих могилах исчезают.
А дворник с черными усами
стоит года под воротами,
и чешет грязными руками
под грязной шапкой свой затылок.
И в окнах слышен крик веселый
и топот ног, и звон бутылок.
Луна и солнце побледнели,
созвездья форму изменили.
Движенье сделалось тягучим,
и время стало, как песок.
А дворник с черными усами
стоит опять под воротами
и чешет грязными руками
под грязной шапкой свой затылок.
И в окнах слышен крик веселый
и топот ног, и звон бутылок.
Интересно, что при такой разнице в подходах к постоянству, эти стихотворения создают что-то наподобие взаимодополняющей пары. Если у Окуджавы это надежда, то у Хармса отчаяние. С одной стороны так называемая материя, с её вечно и неукротимо снующими элементами мироздания и неуклонным сползанием этого карнавала к хаосу максимальной энтропии. А с другой – любовь, которую каждый худо-бедно переживал, в то время как квантовые флуктуации – никто. Вот и пойми, что реальнее и на что можно надежно опереться. У Окуджавы очень важна мелодия, она-то в основном и убеждает.
Надо сказать, что если сравнивать, то дворник (как деятельность) мне очень нравится. А гусары не нравятся совсем. Метла лучше чем сабля, шуба-шапка-душегрейка симпатичнее этого клоунского мундира. Я уж не говорю о том, что работа дворника очевидно полезна, как ни парадоксально – это воплощенная борьба с энтропией. В то время как гусары – это очевидный символ загула и безалаберности.
Я и говорю, настоящая взаимоперетекающая пара, инь и ян.