(Nicolás Gómez Dávila, р. 410)
Ты проведи ладонью по стихам,
по этим ребрам и холмам волнистым,
по этим складкам мятого батиста,
как эта воля вольная тиха,
и шелковиста.
Ты ловкостью эквилибриста жив,
сжимай ногами этот воздух знойный,
качаясь, двигаясь через чужие войны,
собой соединяя этажи
и зажимая ритм кровоточащий, неспокойный,
надежды выжить миражи.
Ты это не услышишь, не старайся –
сказать «люблю» готов любой дурак,
ты оближи ободранный кулак,
вот эти кости сбитые, вот так,
молись и кайся.
Ты буквы в бусы не соединяй,
между словами не ищи покоя,
в простом касании вдруг чудится такое,
что не расскажешь. На себя пеняй.
Хотел вдохнуть твой шепот глубоко я.
Не извиняй.
И шум дождя совсем не те потоки,
между лопатками, по волосам, в паху,
по щиколотку загребают ноги,
когда по лужам я к тебе бегу,
и лопнет гром, как будто бы в груди
взрывается, как скажешь мне: «Уйди!»
Но все равно, на ощупь, через страх,
иди, куда не сказано в словах.