(Nicolás Gómez Dávila, р. 294)
Как сонно взгляд его блуждал –
под потолком так мухи кружат.
Но пожирающий пожар
готов был вырваться наружу –
букеты ядоносных жал
сейчас вопьются. Ну же, ну же!
Как он ухмылкою кривил
и сцеживал слова брезгливо.
Но каждый вздох ее ловил,
укладывал неторопливо.
Тускнел подкожный хлорофилл –
быть иль не быть? Тут либо-либо.
Приелось все, что прожевал,
все, что желал давно свершилось.
Но он по крошкам проживал,
что мерзлой глиной раскрошилось,
когда судьбы девятый вал,
когда б еще чуток пожилось!
Равнял богов наперечет,
слов не шептал неизреченных,
но все свершается. О, черт!
Ряды румяных, подкопченных...
Ржавеет безразличья щит,
душа пылает и трещит.