Надо заметить, что я очень люблю ходить в большие гастрономы, такие – с тележками, особенно если народу мало и можно просто побродить. Нельзя сказать, что я как-то очень люблю есть, но вот продуктовые магазины с большим ассортиментом еды мне очень нравятся. Промтоварные, как правило, производят тоскливое впечатление, я хожу туда только если в самом деле нужно что-то купить. Книжные уже лучше, но редко попадется книга, которую в конце концов захочется сделать своей. А вот магазины с едой очень жизнеутверждающие. А в этом утреннем сне было неуютно, тревожно и бесперспективно. Чего не хватало? Пытался понять, но мысли в связи с этим тоже не радовали.
В этом отношении чтение «Асфальта» хорошо рифмуется с происходящим. Возможно, оно вызвано именно им. Кажется очевидным, что герои этого романа не имеют ко мне никакого отношения. Я никогда ничего такого не чувствую, ни одну из моделей поведения не могу назвать не то что своей, но даже близкой, это такие совершенно чужие мне люди, и поэтому никакого искреннего сочувствия я испытать к ним не могу. В то же время это честная книжка, ее написал человек, которому я склонен симпатизировать, и все эти наблюдения, мысли и описания переживаний кажутся справедливыми и какими-то реальными. Как будто рассказывают правду, но она ко мне никак не клеится.
Тут видимо дело в предельной конкретности, однозначности текста. Вообще впервые сталкиваюсь с таким уровнем определенности.
Когда все размыто, метафорично, неоднозначно, то, если повезет, ум сам вылавливает соответствия, трансформирует эту литературную реальность под себя, он как бы участвует в создании этого мира. И поэтому возникает что-то близкое, в редких случаях почти родное. Не беда, что другой человек, прочитав эту же книгу, начнет делиться впечатлениями, и при этом сразу возникнет вопрос – а ту ли книгу он читал? Формально – ту. Но в его уме она и стала такой – неузнаваемой. Такие зыбкие книги создают иллюзию общности, будто где-то в мире есть (был) еще один такой «урод».
Забавно, что это сартровское «ад – это другие», кажущееся иногда совершенно справедливым, никак не противоречит тому что «других не существует». Только для этого нужно в некотором смысле перестать существовать самому. И литература тут тоже может помочь. Потому что те же «зыбкие книги» не только сами трансформируются под давлением твоего ума, но и его, это «ум» тоже видоизменяют. Хотя бы на время чтения ты сам утрачиваешь значительную часть своей определенности, и от этого как-то легче.
*Антропный коллайдер*
Реальность не потерпит измерений,
в таблицы опыт наш не занести,
и если вдруг такой найдется гений,
что сможет эту кучу разгрести,
найдет мелодию, десяток предложений,
или поймает в раму, под стекло,
то попадание не повредит мишени.
Коснувшись, за собою увлекло.
Забавно, набрал в гугле это словосочетание: «антропный коллайдер» и что? Уже кто-то придумал и выложил в своем журнале! Странно, что только он один :) Живем в мире, явно демонстрирующем его не только счетность (word на знает такого слова, предлагает заменит на «четность» и «суетность»), но и конечность. И это как раз одна из опасных иллюзий.
Да вот, еще про названия. Видел в магазине книгу под названием «Ручная кладь». Некто Дина Рубина сочинила. Интересно, ей было все равно, что годом раньше вышла книга с тем же названием, но авторства В.П.? Хотя, В.П. видимо, это название не купила… Тут у того же Гришковца вышла поганка. Он задумал спектакль под названием +1, а тут с удивлением узнал, что только что вышел фильм с таким же названием :)