молитвенное усердье,
из кубиков с буквами строю
безжизненное бессмертье.
Идущий дорогой прямою
скорее дойдет до точки.
Я жизнь представляю струною,
а все её заморочки –
струны колебаньями, в коих
причина рожденья звука.
Любая книга – Октоих.
Любая наука – наука
любви. И – da capo al fine.
А если по-русски – сначала
до слова конец – середины
того, что уже отзвучало. (В.П. 358)
И несколько слов от М.:
«... мыла полы, варила бульон, делала маску для лица, говорила по телефону, и все это время думала о бабушке. Мне почему-то кажется, что ей это было нужно, хотя больше, конечно, мне, чем ей. А потом бессвязные какие-то и разрозненные мысли начали складываться во что-то более менее определенное... И я решила записать. Чтобы потом постараться сказать вслух, потому что больше у меня такой возможности не будет.
На самом деле о бабушке можно говорить очень долго и очень классные вещи. Во-первых, бабушка ни разу в жизни не сказала ни одной пошлой вещи. Очень была оригинальная, и очень этим гордилась. Была о себе очень высокого мнения. И это второе, что меня поразило. До тех пор, пока я с ней не познакомилась, я думала, что человек должен жить так, как его вынуждают к этому различные жизненные обстоятельства. А бабушка сама всегда держала ситуацию под контролем и жила так, как ей этого хотелось. Ни разу не видела ее с тряпкой в руке, суетящейся или раздраженной, усталой... Всегда подтянутая, всегда невозмутимая, готовая удивляться и радоваться. По-моему, это и есть аристократизм. Когда ты живешь по-спартански, бережешь детей как зеницу ока, вкусно их кормишь, тратишь деньги на книги и по праздникам надеваешь красивые кольца. Ей я этого никогда не говорила, но не потому, что стеснялась или не задумывалась об этом... Просто она и так все это знала.
У нас есть диск с музыкой, на нем несколько музыкальных произведений. Их последовательность, якобы, не случайна и способствует подъему психической энергии в высшие центры. Наша бабушка тоже была такой».