Все-таки мир мельчает. Ну что можно ожидать в подарок десятилетнему мальчику сейчас? Ну, из книг в смысле. «Гарри Поттера» какого-нибудь, да? Лукьяненко? Не важно. Смысл даже не в том, что интереснее. Уверен – мальчику «Гарри Поттер» наверняка был бы интереснее и зачитан был бы до дыр. Но вот тогда все-таки это было нормально – подарить Грина, а теперь – немыслимо. И надпись такую тоже не сделать. Ну чем теперь можно гордиться? Или хотя бы сделать вид, что гордишься? Думаю, что это «сделать вид» – тоже важно. Можно к этому относиться как ежедневной привычной лжи, а можно – как к некой планке, фантастическому идеалу. Пусть слово «пионер» было выедено до блеклой серой шкурки, но слово-то отличное! Пионер (от фр. pionnier, pion – первонач. «пехотинец») – первый в чём-то, первопроходец. Уж если чем и гордиться, то этим.
И книга хорошая. Читаю гомеопатическими дозами, но может быть это и хорошо. Грин – великий иллюзионист. С чем бы это сравнить? Вот ложишься спать, закрываешь глаза и вроде еще не спишь, думаешь там чего-то, копошишься в уме. А потом вдруг вздрогнешь – блин, так это уже был сон! Блуждал уже в каком-то совершенно непривычном измерении, но воспринималось оно совершенно естественно, будто так и надо. И только вынырнув на минутку, осознал, насколько там всё иное. И с Грином та же история. Начинаешь читать и с первого абзаца как бы проваливаешься в другое. И чем оно создано? Горстка слов, причем слова-то совершенно обычные. А работает. Всему веришь, и начинаешь в этом всем жить.
Пара цитат наугад из «Золотой цепи». Особенно клёвая та, что про кровать:
«Это впечатление новой прекрасной формы было остро и ново. Все мои мысли выскочили, став тем, что я видел вокруг».
«Он толкнул дверь вправо, где в более узком пространстве находилась кровать и другие предметы роскошной жизни».