Сэнди: Да ну вас! Это нечестное сравнение! Во-первых, программисты и не утверждают, что создают настоящий ураган. Это всего лишь имитация некоторых его аспектов. А во-вторых, неправда, что в симулированном урагане нет ливня и ветра со скоростью 200 миль в час. Для нас, разумеется, их нет – но если бы программа была разработана во всех деталях, она могла бы включать симулированных людей на земле, которые испытывали бы дождь и ветер так же, как мы, когда на нас налетает ураган. В их мыслях – или, если вам так больше нравится, в их симулированных мыслях – ураган был бы не имитацией, а настоящим явлением, несущим потоп и разрушение.
Крис: Ну и ну! Что за фантастический сценарий! Теперь мы уже дошли до симуляции целых народов, а не только одного-единственного разума.
Сэнди: Я только хотела показать тебе, почему твой довод о том, что симулированный предмет – это не то же самое, что настоящий предмет, не годится. Он основан на молчаливом допущении того, что любой наблюдатель симулированных объектов, достаточно знакомый с предметом наблюдения, способен определить, что происходит. На самом деле, для этого может понадобиться наблюдатель с определенной точкой зрения. В таком случае, ему будут нужны специальные “компьютерные очки”, в которые он сможет увидеть ветер, дождь и так далее.
Пат: “Компьютерные очки”? О чем ты?
Сэнди: Я хотела сказать, что для того, чтобы увидеть ливень и ветер этого урагана, наблюдатель должен быть способен взглянуть на него с правильной точки зрения...»
(Даглас Р. Хофштадтер, «Тест Тьюринга: Беседа в кафетерии»)
Мороз плюс солнце
равно
известно чему,
чистая математика: чудесный день,
неизбежно.
Или в начале мая гроза – ну как ее не любить?
А ведь море поэтических строк
безбрежно.
Каждый может сделать шаг
и бултых,
провалиться в пучину вод его бирюзовых,
а если окажется мало,
можно еще сочинить
строк каких-нибудь
новых,
и брызги заливают глаза,
преломляют свет,
работают точно
линзы,
и вот обступают,
отделяясь от фона,
конденсируются из пустоты
недоступные невооруженному глазу
сюрпризы.
Слепой шарит руками,
ощупывает, прикасается, гладит,
глаза у него везде,
даже уши его и то
многое видят,
а Франгоуфер смастерил спектроскоп,
на луч солнца
(кто не жмурился на него?)
посмотрел:
«Что-то выйдет?»
Собака носом видит тающий след,
астроном кончиком пера –
планету.
Сказочник, у камина сидя, закутавшись в плед,
сердцем чувствует мир,
которого попросту
нету.
В общем, без очков никуда,
хотя есть довольно громоздкие,
вроде телескопа Хаббла,
главное чтобы
желание смотреть,
увлеченность чтоб
не ослабла.
Но легче всего всё равно строфа,
что-нибудь слепленное из такого сора,
чтобы ничто не могло ускользнуть,
от
его влюбленного
взора.
