Г о р а л и к: Какими они были, эти первые стихи?
П а в л о в а: Очень сентиментальными, очень плаксивыми, очень поэтичными и отвратительно красивыми. Я их писала цветными ручками, каллиграфически, в дневник и всё время про себя повторяла, как заклинание, катая коляску, неся Наташку к кормилице, сидя на лекциях, плача в подушку. Моя подушка год-полтора ни одной ночи не была сухой. А стихи были такие: «Как ты мог, я же так тебя люблю, почему ты так поступил?» Я ведь человек монорельсовой логики. Для меня важно свести концы с концами… Зарифмуешь – и вроде что-то сходится, хоть что-то».
Кто-то покинул музей, неся ренуара под мышкой,
вынес из пены прибоя принцессу
и корону её
не забыл,
а из собора – фугу по нотам,
пронумерованным нотам,
каждая с биркой
длительности и
высоты.
Что называется, денег таких не держал ты,
только бесценное,
то, что задаром
далось.
Разве что под
Новый год,
в магазине советском достался
банок десяток того и другого –
сельдь из Исландии
и
в собственном соке
лосось.
Как-то схватив
пару за
сочинение «Мцыри»,
думал расхожую тактику
паруса оптимистического
применить –
типа вот солнце, деревья и я
так чего тебе еще надо,
может быть, к свету ведет
известного
имени нить?
Но ни фига, мцыри на веки со мною,
давит на веки
их
нетранспортабельный
груз,
солнцу, деревьям и прочему
в сальную шапку калеки
мелочь не бросить,
всё заполучит
томкурз.
Стоит как-то понять, что все мои т.н. стихи первые, и всё становится на свои места.
Как-то бессознательно оттягивал прочтение статьи про Веру Павлову. Наверно не напрасно. Кажется, это больше, чем я хотел знать. Хотя всё, конечно, блестяще и интересно, все дела… Но когда эти подробности биографии всплывали как фрагменты стихов или как заметки-афоризмы это было более органично. Конкретика тут явно лишняя, с учетом того что и стихи у неё более чем конкретны. Вот если бы Цветков не поленился комментировать свои стихи, и устанавливать корреляцию с подробностями быта это было бы и не лишнее. А так да – жизнь поэта это тоже стих. Наверно так. «И лопается, колется, дробится и преломляет свет…» Что тут на что влияет не ясно, но подозреваю, что все-таки это стихи завоевывают себе все больше и больше пространства. Как ведьмин студень. Все, чего не касаются стихи, они превращают в стихи.
И по поводу интервью В.П. я еще думаю, что мне не понравилось, что в результате этих многочисленных подробностей, она как-то обособляется. Хотя её стихи уже давно кажутся моей собственностью. Даже не так. Кажется, что В.П. – это и есть стихи. И тут оказывается, что это какой-то чужой человек. Поэтому же я не хочу читать ни биографию, ни дневники Достоевского. Зачем родного делать чужим, а то и чуждым?