«у евклидова пространства Rn любая точка является его душой».
В утреннем небе солнца круг
розовый
той же плотности, что и туман,
висит, не дрогнет.
Дела нет
расклевывающей пластиковый мешок
завтракающей
вороне
до этих астрономических красот
до этих гастрономических высот –
тысячу душ приютила Нут,
все звезды съела, съела луну.
И вот по этой безлунной ясности,
когда солнце расставило все точки над i,
когда факты уже ранили и добивают частности
хотелось бы в котле кипящем прохладное место найти.
И вот в неверном воспоминании
забрезжит тумбочка, цветастое покрывало, дверь
на которой еще что-то было написано,
но это и было оно, поверь,
пробежало солнечным зайчиком,
приложило пальчик к твоим губам,
ну а то, что потом было всё же сказано,
мы отправим в корзину. Спам.
Пусть мы шарам катящимся подобны
по неизбежной мира кривизне,
что затевалось якобы на пробу
во сне случилось или не во сне?
В золу зарылась,
нога чуть касается пальцами
рваной кофты, брошенной на полу,
(большой чуть натерт хрусталем
туфельки
потерянной
на балу).
На палубе пиратского корабля,
замка,
этого дуба и бука наборного паркета,
кружил,
и за окнами её глаз
взорвалась тысячью искр
обещавшая звезды с небес
ракета.
Пусть мы живем на площадке
по сравнению со вселенной существенно небольшой,
у евклидова пространства Rn любая точка является
(да, да, мы вульгарно поняли)
его душой.