(НС, II, 38)
Небо с белым шрамом инверсионного следа,
каштаны цветочки конфетами складывают в пирамиды,
глаза как окна в ожидании пыли свежей промыты,
распахнуты, смотрят, что изменилось с прошлого лета.
Деревья, что были большими, еще поджались,
А это что за обрубок? Черемуха, вспоминаю.
Похоже, что ветки её мешались
как плавники и жабры мороженному минтаю.
Тушка должна быть накормлена и одета,
вот и я по теньку в магазин пополнять запасы,
тлеет в уме теоретическая вендетта –
ни кулак, ни патроны, ни дефект массы.
Не заметно уродство, когда ты к нему притерся.
Тут не гляди, это не нюхай, а там оглохни.
Тесно, да видно умяться еще придеться,
и поскакать как на жаровне блохи.
Фрустрация при избыточном ассортименте,
умножь на качество, приравняй к константе.
И визжи, разбивая тарелки: «Отстать! Отстаньте!»
Не умея играть на собственном инструменте.