(НС III, 52)
Почему открываю тебя всё время на том же месте?
Могла бы из любопытства еще парочку перевернуть
страниц, эти – влажные, вялые, а те – будто бы из жести,
ну а те, что не тронуты, будут вообще как ртуть.
Тут курсивом, здесь по-гречески, а там готики кракозябры,
а сейчас мне шепчешь таймсом слова любви.
Ветер страницы сеют, и руки совсем озябли,
нет, слишком много букв, лучше из трех: «Oui!»
Легкая позолота на корешке шелушится,
на уголках переплета серым цветет картон.
Ну, почему на полке нам с тобой не лежится?
Видишь, словарь – как камень? Вот бы и нам как он.
Листаю снова, слова словно слышу сквозь шелест,
может выучить наизусть случайный этот абзац?
И сквозь знакомые лица одно мелькнет как пришелец
ко мне из других миров, как будто свалится: бац!
Не верю своим глазам, как раньше не замечала?
Иероглиф мутный морщинок и этот изгиб руки?
Жила, и целого мира мне всё казалось мало,
а тут ушла с головою в какие-то пустяки.