(НС, II, 52)
Ведет дневник. На порванную нить
нанизывает бусины былого
в надежде хоть на время сохранить
теченье дней внутри живого слова.
Любила, ела, подметала пол,
а тут вообще – ходила на работу.
Заносит всё прилежно в протокол,
не отходя от правды ни на йоту.
Но фальшь сочится между рваных строк,
слова увядшие припорошила плесень.
С овцы паршивой хоть бы шерсти клок,
но этот клок совсем не интересен.
И всё неправда. Факты так точны,
но золото обменено на бусы:
хитры герои и ожесточены,
а остальные дураки да трусы.
Историю не одухотворить,
пока она сама не станет духом,
и не начнет с тобою говорить
и диктовать, устроившись под ухом.