Гриша ощущал себя летящим по касательной. Будто он крутился на…: antimeridiem

Гриша ощущал себя летящим по касательной. Будто он крутился на каруселях, и тут цепочки оторвались, и он оказался в свободном полете. Ну, на самом деле, на каруселях он почти не катался. Разве что в далеком детстве, и на таких, что оторваться практически не могли. На лошадках или на чём-то вроде этого. Но вот сейчас он ощутил свой путь, причем вот так – опосредованно. Будто любая мысль, любой поступок, решение – это что-то сорвавшееся, освободившееся, но вынужденное двигаться в определенном направлении, определенном точкой и скоростью отрыва. Неприятнее всего было то, что эти мысли и поступки уже не принадлежали его пути, они сошли с рельсов, оторвались, стали чужими, свободными от породившего его Гриши и его судьбы. И он уезжал от них все дальше и дальше.

Ты так капризна и беспечна
и так легка –
я любоваться мог бы вечно
издалека.
Но ты втянула меня резко,
поймала в круг,
и натянулась звонко леска.
Своих подруг
я растерял на повороте,
на вираже,
они держались крепко вроде,
но вот уже
я лишь с тобою, лишь с тобою,
лишь с тобой.
С моей несбывшейся судьбою
вступаю в бой.

That after Horror – that 'twas us –

We – Bee and I – live by the quaffing –

и недоделанностью

Error