(no title)

Гера уснул, и приснилось ему, что он – песочные часы. Их плавные прозрачные изгибы, в которых читалось что-то музыкальное, уходили, расширяясь, далеко вниз. За стеклом ничего не было видно, но это нечто давило, как комья земли. Песок тянулся к узкому горлышку, которое располагалось на самой границе, за которой угадывался свет. Гера не мог туда заглянуть, но чувствовал, что песка под землей становилось всё меньше и меньше. Утекая ввысь, песчинки терлись друг о друга, издавая мелодичные звуки, стеклянные стенки отражали их и уносили в непроглядную пустоту дна. Гере хотелось, что там был кто-то, слушал бы его и, возможно, жалел, но надеяться можно было лишь на узкое горлышко, которое по крупинке пропускало Геру в неизвестность.

Крупинка, слушай, будь моей женой,
недаром вместе нас поток уносит,
и вихрем кружит, но вращенья оси
внезапно совместились, став одной.
Из диоксида кремния тела
размерами порядка миллиметра
я для тебя все грани постирал,
сточил углы наждачным кругом ветра.
Удобно совпадет, прильни тесней,
янтарным светом наготы откройся,
мы лишь песок, иди ко мне, не бойся,
нас не догнать в мелькании теней.

Nature – the Gentlest Mother is

The Young Pope

Листая назад

Error