В частности последние две строки из Мандельштама:
Отчего душа так певуча,
И так мало милых имен,
И мгновенный ритм – только случай,
Неожиданный Аквилон?
Он подымет облако пыли,
Зашумит бумажной листвой
И совсем не вернется – или
Он вернется совсем другой.
О, широкий ветер Орфея,
Ты уйдешь в морские края, –
И, несозданный мир лелея,
Я забыл ненужное «я».
Я блуждал в игрушечной чаще
И открыл лазоревый грот...
Неужели я настоящий
И действительно смерть придет?
(Осип Мандельштам, 1911)
Надо сказать, это не то что Набоков, всё такое, хочется сказать «кудрявое», ну ладно – «в локонах», но потом бац!.. и последние две строки, безупречные в своей достоверности.
Смешно – случайно прочитал «И открыл лазоревый рот...», вот, думаю, круто! Но нет, «грот».
А потом вспомнили про один рассказ. Его мне читал (или пересказывал?) брат, когда я учился классе, наверно, в пятном. Очень сильное впечатление произвело. Кажется, прямо проштамповало. Потом пытался найти его в сети, но как-то не очень настойчиво, не нашел. А тут вот под нос подсунули. Амброз Бирс, «Случай на мосту через Совиный ручей» (An Occurrence at Owl Creek Bridge). Но тоже, перечитывать смысла нет. Гораздо важнее тот след, что уже не изгладить.