(no title)

«Карл предатель». Вот что было написано на синей облупившейся стене подъезда. Хотя легко читалось лишь слово «предатель», а «карл» больше напоминало случайную игру царапин, подтеков краски и следов от недавнего переезда. Но, поднимаясь к лифту, Карл краем глаза прочитал именно так, и понял, что это правда. Он был весь переполнен возможностями, они теснились в его узкой приемной и только ждали, когда им позволят действовать. Карл это знал благодаря одному нехитрому упражнению. Когда жизнь казалась ему невыносимой, а обстоятельства наваливались одно за другим, он думал: «Вот бы этот счастливчик Мартин влез в мою шкуру!» Но фантазия на этом не останавливалась, и Карл в самом деле представлял Мартина, ставшим главнокомандующим его тела. И вот он тут же делает это, это и это… И Карл видит, что обстоятельства съеживаются, опадают как осенние листья, а он, Мартин, стоит в Карле как несгибаемое дерево, готовое пережить любую зиму.

Весна хотела побыстрее,
но ожидал её облом –
и солнце в небе еле тлеет,
и в зимний панцирь ткнулась лбом.
Опять поземка, ветер колкий,
трава под белой простыней,
надежды хрусткие осколки...
Хоть ты, пожалуйста, не ной!
Гляди, мгновения мелькают:
зима, весна, июль, ноябрь,
бегут, шуршат, не умолкают
и делят всё на нуль, но я
привык к их вечности картонной,
к их размокающей броне,
к обыденности макаронной,
к до дыр заерзанной стране.
Когда-нибудь мы вспомним это
и не поверится самим.
Но без наганов, огнеметов,
всей этой хрени. Мы за мир.

пройденное

aphorismos

. . .

Error