Поль жалел вещи, они были никому не нужны. Конечно, вещами…: antimeridiem

Поль жалел вещи, они были никому не нужны. Конечно, вещами пользовались, ими гордились, выставляли напоказ и даже, как Поль не раз слышал, любили. Жанни достает из шкафа платье, прикладывает к себе, проводит по нему рукой и говорит: «Фасон староват, а как его любила!» Тоже не лишена жалости. Платье отправляется обратно в шкаф. А что любила? Надела и пошла на танцы, это она умеет. И платье на ней тоже танцевало, поблескивало и струилось, пропитывалось потом. А потом Поль как-то увидел этюд Берты, где Жанни как раз в этом платье. Поль смотрел и понимал, что Жанни никогда не бывает такой, и платье это он будто в первый раз видел. На них смотрели с любовью, и теперь Поль тоже вынужден был так смотреть. Они были нужны, но только где-то там, в момент творения. И тогда Поль пожалел себя.

Какая жалость. Были времена,
а может день, неделя, месяц
или одно мгновение, она
стреляла, попадая в десять.
Теперь шестерка – редкость, молоко,
или вообще летит совсем уж мимо,
блуждаем взглядом вдоль да около,
а раньше не спросясь меня влекло
и увлекало, и казалось мило.
Смотреть и в этом взгляде не соврать,
чтоб точка к точке, как рука хотела,
чтобы из линий проступало тело,
и лилия такая – не сорвать.
Как всё конкретно – сам себе чужой,
не говоря уже про прочий хаос,
но сердце исхитрилось, прочитало,
целуясь с нарисованной душой.

Severance II

Beef

Baby Reindeer

Error