«Сами хорошенько не понимая почему, остальные тоже начали расходиться».
Но есть и светлые места:
«…
– А как ты это делаешь? – спросил Пух после очень продолжительного размышления.
– Ну вот, спросят, например, тебя, как раз когда ты собираешься это делать: "Что ты собираешься делать, Кристофер Робин?", а ты говоришь: "Да ничего", а потом идешь и делаешь.
– А, понятно! – сказал Пух».
Хорошая кстати иллюстрация к разговору о свободе воли. Вот как-то так и нужно ко всему относиться.
«А Винни-Пух, прислонившись спиной к одному из шестидесяти с чем-то деревьев и сложив лапки на животе, говорил: "О-ох", и "А-а, понятно", и "Не может быть", и думал о том, как было бы чудесно, если бы в голове у него были не опилки, а настоящий ум».
К счастью у детей в голове все-таки настоящий ум, и эта проблема не встает так остро. Но что-то подобное обязательно. Ничего лучше про «расхождение фазовых траекторий» наверно не написано. Никто не виноват, никто этого даже и не хочет, но как-то так получается, что у близких в голове оказываются какие-то опилки. Или у тебя, неважно.
«… "И тогда, наверно, – грустно сказал он про себя, – Кристофер Робин не захочет мне ничего больше рассказывать. Интересно, если ты Верный Рыцарь, неужели ты должен быть только верным, и все, а рассказывать тебе ничего не будут?"…»
Эх… ну в общем когда дошли до относительно оптимистического места про сто лет и девяносто девять, тут-то В. и зарыдала. Найти утешение в такой диспозиции трудно, но Милн хоть попытался.