Мэрилин купила на аукционе механического человечка. У неё дома было полно такого добра. Расставаясь с любовником, она заказывала себе либо эксклюзивный робот-пылесос, либо выбирала на выставке самообучающуюся собачку или умные часы... Но всё это были высокотехнологичные модели, иногда Мэрилин казалось, что они умнее её. И уж точно вернее. А человечек был старинный, собранный еще в доэлектрическую эпоху. Он умел ходить, вращать головой, произносить гортанные непонятные слова и смотреть влюбленными глазами. Кажется, это были топазы. Когда Мэрилин заводила своего человечка, в этом было что-то эротическое, ей казалось, что буквально чувствует, как он наливается силой. Как-то раз Мэрилин спешила на свидание, металась по своей гардеробной от шкафа к шкафу и случайно смахнула человечка на мраморный пол. Он даже рассыпался красиво, на полу блестели тонкие шестеренки, пружинки попрятались в пушистом ковре. Мэрилин потрясла его голову, надеясь, что он скажет что-то на прощание. Но он молчал, глазки выскочили и болтались на витых золотых шнурках. Мэрилин вздохнула, отрезала их маникюрными ножницами и за пару минут приладила к наскучившим серьгам. Получилось немного дико, но дерзко. Как раз то, что ей сейчас требовалось. Мэрилин нутром ощутила, что с Риверой всё сложится отлично...
Разбив хорошее, осколки соберу, они милее кажутся и строже, и память чище, и любовь дороже, и будто новая лежит – перо к перу. А вот и нет! Я всё переложу – в иное целое, и тут как фишка ляжет! У случая я помощи прошу, но неизбежность как всегда на страже. Не склеить старое, другое не сложить, не вспомнить – только мельче раскрошить.
