| раскалыватель |
[Jul. 20th, 2018|01:34 pm]
am.
|
Лев Данилкин, «Ленин: Пантократор солнечных пылинок».
... Ленину была свойственна манера постоянно подначивать знакомых посоревноваться с ним в езде на велосипеде, плавании, беге на коньках, в борьбе, и он радовался, даже если проигрывал; он знал, что такое спортивный интерес – и в политике тоже, так что нет ничего удивительного в том, что даже партийные съезды он воспринимал как род олимпиады, спортивного состязания.
... Время на поиски другого помещения не было – и делегаты, вооружившись тряпками, смоченными в доступных химикатах, принялись елозить по полу – чтобы вычистить зал от конкурентов.
... Психическое напряжение, которое Ленину пришлось выдерживать на съезде, спровоцировало соматическую реакцию: еще в Брюсселе он почти перестал есть, а в Лондоне – спать; кончилось тем, что у него началась странная кожная болезнь – все тело, и в особенности грудь и живот, оказалось обсыпано волдырями, наполненными кровью. Сначала их по совету Тахтарева просто мазали йодом, но неприятные ощущения только усугублялись. Пришлось раскошеливаться на английских врачей; в неврологической клинике Ленину поставили диагноз Ignis Sacer («священный огонь») – редко встречающаяся сейчас болезнь, которая еще в конце XIX века распространялась как эпидемия; ее источником могло быть не только нервное потрясение, но спорынья – грибок, иногда встречающийся в мучных продуктах. В Средние века эту «злую корчу», или «огонь святого Антония», считали чем-то вроде одержимости демонами.
... Разумеется, Ленин виновен во многих приписываемых ему грехах, и он в самом деле был профессиональным раскалывателем.
... Визитеры, успевшие оставить мемуары, припоминают, что уже тогда Ленин страдал головными болями и бессонницей. К вечеру настроение налаживалось – и почти всегда он отправлялся на променад, часто поздно ночью; бродил один, с Надеждой Константиновной или в компании с каким-то приятным ему гостем по задворкам чужих дач, зимой вяз в сугробах; странным образом, у него была манера гулять прямо по рельсам – приходилось прыгать в снег, чтобы пропускать поезд, – и затем опять идти по шпалам.
... Больше всего, по правде сказать, этот пустырь со странным неантропоморфным знаком из полированного гранита похож на место приземления для инопланетян (особенно при том, что и Ленин, и Богданов всерьез интересовались внеземными цивилизациями); каменный дольмен, пожалуй, мог бы служить чем-то вроде парковочного блока для этеронефа, марсианского космического корабля, который забрал главного героя с баррикад на Красной Пресне в богдановской «Красной звезде», здесь, на этом самом месте, наверняка и написанной. |
|
|
