(Андрей Битов, «Пушкинский дом»)
И вот, кстати:
dennett: «... В молодости музыка была для меня аккомпанементом к жизни. Она помогала найти ее ритм и тональность, никогда не задавая основной темы. Иными словами, она была для меня тем, чем была дубинушка для бурлаков, помогая тянуть груз, двигаться к пункту Б. Затем слушать музыку я по разным причинам на несколько лет перестал. И вот теперь, начав заново, обнаружил, что слушаю совершенно по-другому. Из сопровождения жизни музыка превратилась в цель в себе. Те вещи, которые я много месяцев подряд, бывало, пускал фоном, которые звучали в гостиной, столовой и спальне, оказались самостоятельными произведениями. Ощущение такое, словно певец-солист вдруг обнаружил, что его скромный аккомпаниатор, годами ездивший с ним на гастроли – гораздо больший талант, чем он сам. Последствий так много, что сразу и не пересказать. К примеру, выяснилось, что между словом и звуком надо делать выбор. Оказалось, что музыка отрицает литературу, обладая тем благословенным следствием, что под нее можно, наконец, заткнуться.... это особенно хорошо делать, когда музыка очень сложная и с первого прослушивания непонятная, например – Элиот Картер или поздний Шенберг. Пускаешь фоном, достаточно тихо, чтобы не мешало и слушаешь непрерывно день, два, неделю – петлей – пока не привыкнешь полностью, не выучишь наизусть, пока не войдет в мысли и в кровь. Я так научился слушать музыку вообще – поскольку в начале не умел ее слушать никак. Малер и Барток казались мне какофонией».