(no title)

«Джузеппе! Мы же, черт побери, друзья!» – Мэд в запале шарахнул стаканом об стол, и недопитая граппа выплеснулась ему на манжет. Мэд не обратил внимания, а Джузеппе наоборот уперся взглядом в расползающиеся пятна и заметил, что сорочка и так не свежа, а дорогие запонки только усиливают ощущение запущенности. «Одна из самых больших радостей дружбы...» – доносилось до его сознания. Джузеппе заерзал на стуле, даже сделал попытку встать, но увидев нарастающее недоумение в глазах Мэда, снова приклеился к своему стулу и сказал: «Ладно, раз это для тебя так важно...» «Еще бы не важно!» – изумился Мэд. Вся эта возня как-то расшатала Джузеппе, он уже не чувствовал себя целым. Тайна, надежно запрятанная в душе, пришла в движение, качнулась туда-сюда, перевернулась кверху пузом и стала всплывать. «Ты не поверишь...» – начал он неторопливо, но потом заговорил жаркой скороговоркой, все ближе наклоняясь к уху Мэда, уже не замечая ни рыжих пятен у виска, ни торчащих из уха острых пучков волос. Подошедший через некоторое время официант услышал только что «... пытался вспомнить по расцарапанным обоям и эта... эта... еще карандашом успел записать на обрывке...»

Поверить тайну, чтоб в неё поверить,
проверить, так ли верен друг,
раздвинуть шкафа взвизгнувшие двери,
где кости – не скелет – доверены ведру.
Лопатка там рифмуются с берцовой,
и позвонки ритмично тук-тук-тук,
а череп улыбнется образцово,
как будто не было и тени прежних мук.
Но друг перевернет страницу:
– Своих костей уже невпроворот.
Давай по пиву и закажем пиццу,
от тайн твоих ничто не лезет в рот.

пройденное

aphorismos

. . .

Error