Невольно вспоминается пелевинский роман «t», где один из персонажей сам Лев Толстой, который оказался героем повествования и на своей шкуре чувствует, каково это – быть заложником воли автора. Точнее вынужден чувствовать, т.к. и это своего рода просветление лишь насильственно вложенная в сознание мысль.
Так вот, «Война и мир». Ощущение сильное. Не могу отделаться от того, что все эти тонкие движения души, душ героев повествования – это приказы, которые неумолимо раздает автор. Четкие, однозначные, не позволяющие уклониться. Особенно жутковато, когда автор приказывает герою быть непосредственным, как бы «самим собой».
Недавно читанная книжка про последние дни Толстого оставила совсем другие впечатления – некого сумбура, суперпозиции возможностей, полной неопределенности до самого что ни на есть конца. Чистая достоевщина. Для симметрии было бы неплохо написать биографию Достоевского в стиле Толстого, где не было бы никакого романтического флера, только приказы и приговоры. О да, Достоевского было за что судить! А героев «Войны и мира» жалко.