после cпецоперации
в гористых болотах Cудана
у Cергея не заживает в душе
и на теле большая рана
жизнь потеряла прежние очертания
скорбь умножают ужасные полученные в Cудане знания
о том, как оно бывает
он во всю старается, забывает
но никак не может забыть подробности последнего своего задания
2.
потому Cергей
все чаще встречается c бывшими соучениками по диверсионной школе
только они еще способны его понять
по дружески выслушать и обнять
сказать
полушепотом:
Cерый, а помнишь, тогда в Анголе
3.
а его Татьяна
заладила только одно:
ты все время пьяный
ты, вообще, понимаешь, что камнем идешь на дно
и смотреть на это мне так ужасно
сделай что-нибудь, милый
ведь я несчастна
а вот если бы ты не пил
если бы вовремя принимал транквилизаторы и ноотропил
не раздражался
регулярно бы брился и умывался
пил бы различные соки, еще можно квас, боржом
и печень твоя не была бы размером с башку быка
не бегал бы периодически
с дикой рожей
за моею мамой с ножом
я была бы счастлива, Сережа
и жизнь наша была прекрасна
она бы
была легка
4.
вот, Сергей отдыхает в траве за домом
в небе плывут облака
одно из них напоминает ему огромную печень
внезапно превращающуюся в башку быка
застывшими глазами, глядя на символ внутренней боли
он думает: как же я искалечен
и ведь о перенесенном не расскажешь жене
знакомым
и жизнь моя просто так истощается
в тоскливом
и пьяном сне
5.
там в Судане ужасные дикари и звери
в горах
такие, что рассказам о них никто никогда не верит
например, есть такие твари
типа вурдалака
или вампира
есть такие, у которых вместо рта на лице – извергающаяся клоака
есть огромные черви
и живые скелеты
и еще такие парни
без кожи
и у них наружу мышцы, сухожилия, нервы
глядя на все это, опытный офицер начинает плакать
и, понятно, рядовые, сержанты тоже
и, конечно, эти твари
они не наши
они из другого мира
а ворота туда как назло открыты
и оттуда ломится нечисть
и практически нет защиты
кроме двух батальонов специально обученного спецназа
отправляясь двадцатилетним
через год ты вернешься старым
если выживешь
в триллере этом диком
и на этой войне ты с первых минут уже ждешь приказа
о замене состава
ведь кругом еще гигантские комары
и косит людей зараза
и они умирают со стоном, с криком
и болеют кишечной инфекцией
можно сказать, живут возле унитаза
да и в самом сортире
там сидишь с автоматом и пистолетом
как в каком-то тире
в туалет порой пробиваешься только с боем
а вокруг все наполнено жутким чавканьем, рыком, воем
и белье всегда мокрое
потому что все время сыро
думаешь: да пропади она пропадом эта ведомственная квартира
и единственное, что ты ищешь теперь, так это – покоя, мира
но и это еще не все
ведь кровавые эти люди
постоянно и неожиданно лезут из тьмы
и бросаются без прелюдий
и впиваются прямо в лицо когтями
двухметровой длины
в пасть запихивают солдат горстями
а потом на лесной поляне
черной южной ночью
глумятся над их костями
6.
думает:
Таня, пойми –
если родина скажет: товарищи, это надо
мы и снова пойдем в огонь
и в зловонную вонь
и не станем просить награды
если бы не мы
то кто бы сдержал потоки
этих страшных явлений, существ, которые злы, жестоки
и готовы поглотить всю Африку, Азию и Россию
реки, наши поля и леса родные
и березы, и эти дожди косые
7.
да, сорвался
я заболел, я знаю
я все время пью, бросаюсь на близких, кричу, икаю
и вчера во дворе с мужиком подрался
кстати, стыдно – с тем самым, с которым сперва надрался
но внутри
пойми
простирается до горизонта
чистая, радостная страна моя
там я по полю бегу без зОнта
под хрустальным таким дождем
и потом
с офицерами, погибшими на задании
я встречаюсь где-то на берегу
но мы молчим
об этой войне в Судане
только всякие там приколы
рассказываем друг другу
алкоголь не пьем
а только боржом и колу
и как будто
чего-то
ждем
я рассказываю им о тебе, и сам вспоминаю мою подругу
как мы были на море с тобой вдвоем
как ныряли, и я поцарапал руку
ну, а мертвые спрашивают меня
как там их жены, дети
признаются, что сильно тоскуют о дачах, рыбалке, лете
и потом просто так все лежим на траве под высоким небом
и родная земля почему-то пронзительно пахнет хлебом
и какое-то новое чувство пронзает нас всех до дрожи
и я думаю: Таня
вот, счастье и родина
что нам главнее?
что же
всего дороже?
Сваровский. Стихи и картинки.
